ПУТЕШЕСТВИЕ ВРАЧА

Я родился в 1964 году в Уругвае в еврейской семье. Мои роди­тели чудом остались живы в горниле Второй мировой войны. Мать вывезли из Германии спустя несколько дней после рожде­ния.

Жизнь в Монтевидео и Пунта-дель-Эсте протекала мирно и неспешно. Мы покупали продукты на местном фермерском рын­ке и почти всегда обедали и ужинали, сидя за большим столом всей семьей. В нашем городе было совершенно безопасно, и дети играли на улице без всякого присмотра.

С самого детства я знал, кем буду, когда вырасту. Я хотел стать врачом, облегчать страдания людей и помогать им, чтобы они были здоровыми и жили долго и счастливо. Наши семейные вра­чи регулярно посещали нас и учили разным интересным вещам. Я хотел быть похожим на них. Я поступил в медицинское учили­ще и влюбился в медицину.

Закончив училище, я решил стать кардиологом. В сердце было нечто такое, что вызывало у меня живейший интерес. Не­обходимость быстро мыслить, за доли секунды решать вопросы жизни и смерти, ни с чем не сравнимое удовлетворение от со­знания того, что ты сейчас спас человеческую жизнь, — все это не оставляло у меня никаких сомнений в выборе специальности.

Я хотел продолжить образование там, где создавались учеб­ники для моего медицинского училища, и спустя неделю после его окончания получил должность интерна в больнице при Нью- Йоркском университете. Моя стажи­ровка там продолжалась 3 года. Когда она завершилась, мне было 26 лет.

Специальность врача не помогла мне избежать самых распространенных сегодня болезней: аллергии, расстройства кишечника и бессонницы, а моя занятость и образ жизни только усугубили их

Жизнь в Манхэттене била ключом и сильно отличалась от размеренной уругвайской действительности. Уче­ба давалась нелегко.

Однако напряженный ритм жизни в одном из самых актив­ных деловых центров мира скоро стал сказываться на моем здоровье. Я начал набирать вес, простужался при каждой смене сезона и, уставая до изнеможения, при этом страдал от бессон­ницы. Тем не менее я многому научился у врачей, среди кото­рых были признанные авторитеты в своих областях. Что же до здоровья, я думал: «Вот закончу учиться, и все пойдет на лад».

У психиатров на мои вопросы не было ответов, как и у врачей других специальностей, социологов, преподавателей и друзей, к которым я обращался

После завершения стажировки я начал работать в отделении кардиологии в госпитале Ленокс Хилл (Lenox Hill). Руководство отделением интенсивной терапии, посещение пациентов в реанимационной палате и консультации по всему госпиталю — все это утяже­лило лежавшее на моих плечах бремя ответственности и прибавило к нему вес рогаликов в моем животе. В тече­ние следующих трех лет у меня раз­вилась такая сильная аллергия, что мне приходилось прибегать к помощи антигистаминов и какое- то время даже использовать стероидные ингаляторы. Процесс пищеварения превратился для меня в настоящий кошмар. Меня постоянно пучило, и я испытывал дискомфорт в животе. Перио­ды диареи чередовались запорами.

Я решил обратиться за помощью к нашему гастроэнтерологу. Пару минут послушав мою историю, он велел мне пройти верх­нюю и нижнюю эндоскопию, ультразвуковое исследование брюш­ной полости и сделать полный анализ крови.

Затем я начал просыпаться по утрам с болью в области груди. Если бы я сам изучал кардиологию, то непременно обратился бы к кардиологу, но мне было понятно, что сердечная мышца и ее артерии здесь ни при чем. Возникшая проблема уходила корнями в другой аспект сердечной деятельности, о котором я ни разу не слышал за все годы своего обучения. У меня началась депрессия.

Это казалось мне невероятным. У моих родителей никогда не было ничего подобного, и я не слышал от них, чтобы кто-то из наших предков или родственников страдал депрессией. Моя жизнь была чрезвычайно напряженной, но я любил свою работу, и она у меня ладилась. Что-то шло не так, как надо, поскольку меня не покидало ощущение надвигающейся катастрофы, при­чину которой невозможно было объяснить трудностями, кото­рые я испытывал в то время.

Вскоре я обратил внимание на еще более тревожное явление: с момента пробуждения до момента отхода ко сну меня неотступ­но преследовали разные мысли. Будь моя воля, я не обдумывал бы 90% мыслей, приходивших ко мне в течение дня. Я заметил, что между мной и сумасшедшими, беседующими с собой в под­земке, лишь одна разница: они говорят вслух.

Затем мысли начали преследовать меня и по ночам. Я стра­дал от бессонницы, и поток мыслей возрастал. Если я не выби­раю все эти мысли, то кто же делает это за меня? Откуда они приходят? Не схожу ли я с ума?

В какой-то момент я впал в отчаяние и обратился за помо­щью к ведущему психиатру Нью-Йорка. Задав мне ряд вопросов, он торжественно объявил: «У вас депрессия из-за химического дисбаланса».

Стоя в лифте по дороге обратно в свой кабинет, я подумал: «Почему мои клетки забыли, как производятся химические ре­акции? Почему они перестали правильно работать?»

Меня совсем не прельщала перспектива принимать лекар­ства до конца жизни, и поэтому я решил обратиться к другому психиатру. После двух бесед со мной он изрек: «Ваш мозг на­ходится в состоянии химического дисбаланса», после чего про­писал мне золофт — родственник прозака. Этот врач был более разговорчив и поведал мне, что химическое вещество под назва­нием серотонин, являющееся нейромедиатором, ответственно за ощущение благополучия, счастья. Он сказал, что у меня низкий уровень серотонина. Золофт со временем поднимет его, и непри­ятные симптомы исчезнут. Когда я спросил, в чем причина сни­жения уровня серотонина, он ответил, что этот вопрос до конца не изучен и что я далеко не одинок. По его словам, депрессия в последнее время приняла масштабы эпидемии.

Тем не менее я не мог смириться с мыслью, что всю остав­шуюся жизнь мне придется принимать лекарства. У психиатров на мои вопросы не было ответов, как и у врачей других специ­альностей, социологов, преподавателей и друзей, к которым я обращался. «Неужели никто не в состоянии объяснить мне, что со мной происходит?» — думалось мне. Я начал ходить по книжным магазинам, которые неожиданно для меня оказались в Нью-Йорке просто поразительными (еще более впечатляющи­ми, чем супермаркеты). Там можно было часами читать книги, не покупая их. Я в полной мере воспользовался этой возможностью, изучая труды по психиатрии и психологии. Мышление... Мысль... Сознание. Я просматривал все попадавшиеся мне под руку книги, которые могли содержать ответы на мучившие меня вопросы. Откуда приходят мои мысли? Как они влияют на мои чувства, доводя меня до отчаяния? Каким образом можно пре­кратить это безумие?

Находя в книге ссылки на другие книги, я сразу же шел читать их. Таким образом, со временем из секции психиатрии я пере­местился в секцию самопомощи, а оттуда в секцию «Новейшие методы».

Йога, фитотерапия, акупунктура, диетология, хиропрактика и мануальная терапия выявляют и искореняют причины дисбаланса в организме и сознании пациента, а не просто устраняют беспокоящие симптомы

Мое «обезьянье сознание» тут же подсказало мне, что я должен де­лать. Мне нужно было овладеть ис­кусством медитации.

Найти специалиста в области медитации оказалось делом весьма нелегким. После нескольких неудачных попыток мой друг Фернандо взялся отвести меня к нужному человеку. В тот же день мы с ним отправились в школу медитации. Это был сво­его рода монастырь, который возглавляла индианка, являвшаяся мастером медитации. После встречи с ней у меня не осталось никаких сомнений в том, что она знает ответы на некоторые из моих вопросов. Она всегда сохраняла присутствие духа и отличалась таким внутренним спокойствием, что окружающие поч­ти физически ощущали это. Я получил ни с чем не сравнимый опыт, просто находясь рядом с ней, и мое сознание на некоторое время полностью замолкло. Когда оно вновь превратилось в «го­ворящее радио», дело уже обстояло иначе: я помнил опыт мол­чания. Я решил научиться успокаивать сознание. Это был пере­ломный момент, изменивший всю мою последующую жизнь.

Я прочитал все книги, написанные этой индийской учитель­ницей, а затем все книги, написанные ее учителем, и каждый уик-энд посещал проводимые ею курсы медитации.

В Индии я изучал йогу. Выяснилось, что начинавшие входить в моду в Америке комплексы физических упражнений — лишь один из аспектов йоги. Существуют 8 ветвей:

яма — личное отношение к миру и другим людям;

нияма — отношение к самому себе;

асаны — позы тела;

пранаяма — дыхательные упражнения;

пратьяхара — контроль над чувствами;

дхарана — концентрация;

дхьяна — медитация;

самадхи — просветление, твердость в каждый данный мо­мент. Это расширение знания и раскрытие сознания. И это было именно то, что происходило со мной.

Я руководил группой врачей-добровольцев, съехавшихся со все­го света. Среди них были практики аюрведы, врачи китайской медицины, хиропрактики, медсестры, массажисты, мануальные терапевты, инструкторы медитации и многие другие специали­сты разных областей медицины, исповедующие разные фило­софские убеждения и использующие разные методики лечения. В задачу группы входило лечение учеников школы медитации, а также выезды на школьном автобусе, переоборудованном в мобильный госпиталь, в окрестные деревни, где жили одни из самых бедных обитателей планеты. Мы действовали как единая команда, и каждый из нас высказывал свою точку зрения по по­воду состояния пациента. Это был поистине комплексный под­ход. Прежде я никогда не слышал об интегративной медицине, теперь же сам практиковал ее.

Из этих обсуждений я почерпнул очень много полезных зна­ний в таких областях, как фитотерапия, акупунктура, диетоло­гия, хиропрактика и мануальная терапия. Все данные методики использовались более утонченно, нежели это предусматривает западная медицина, и имели целью выявление и искоренение причины дисбаланса в организме и сознании пациента, а не тривиальное устранение беспокоящих симптомов. Меня осени­ло: то, что мы делали, нельзя было отнести к альтернативной или традиционной медицине. Мы просто руководствовались здравым смыслом. Иногда был абсолютно необходим западный медицинский подход, предусматривающий использование ле­карств и хирургическое вмешательство; применение прогрес­сивных технологий порой спасало жизнь пациентов. Но такое случалось редко. Организм, получив необходимую поддержку и надлежащие условия, восстанавливал свою природную способ­ность к самоисцелению без всяких лекарств. Мои профессио­нальные взгляды, ограниченные принципами современной медицины, значительно расширились, выйдя за их пределы. И в то же самое время мое душевное и физическое здоровье явно улуч­шилось, хотя до оптимального уровня было еще далеко.

Проработав год в школе медитации, я исключил из своей про­фессиональной классификации многие категории медицины: альтернативная, традиционная, западная, аллопатическая, вос­точная, аюрведическая, китайская. Все эти медицинские тради­ции и практики слились для меня в единую категорию, которую я назвал всеобъемлющей медициной. Я пришел к выводу, что необходимо брать все лучшее из восточной и западной меди­цины и лечить каждого пациента, как уникального индивида.

К моменту возвращения в Соединенные Штаты я уже был реши­тельно настроен внедрить новый стиль медицинской практики в больничную систему, то есть изменить эту систему изнутри. Я вернулся в Америку и получил должность кардиолога-ординатора в четырех больницах города Палм-Спрингс в Калифорнии.

Незаметно для себя я вновь включился в типично американские крысиные бега как в личном, так и в профессиональном плане. Здесь было гораздо труднее поддерживать душевное и физическое здоровье, нежели в школе медитации в Индии. Моей повседневной реальностью стали бесконечные разъезды на автомобиле, снятие электрокардиограмм, установка электрокардиостимуляторов. Что­бы работа приносила хороший доход, приходилось крутиться как белка в колесе. Со стороны мое положение представлялось впол­не завидным. Если бы я выдержал эту гонку, то через 3 года стал бы партнером известного врача, имевшего чрезвычайно успешную и весьма прибыльную практику. Но такой стиль лечения стал для меня абсолютно неприемлемым. У меня не было времени выслу­шивать пациентов, рассказывающих о симптомах своих недугов. В среднем на каждого из них отводилось 7 минут, и система рас­сматривала их только как источник прибыли: больше анализов и исследований, больше рецептов, больше процедур и операций — следовательно, больше денег. Зачастую пациенты, которые приходили ко мне, принимали по 5 и более прописанных им лекарств. Ни я, ни они до конца не понимали, как эти химические препараты взаимодействуют друг с другом в организме. Действовавшая систе­ма предусматривала, что я должен прописывать им еще лекарства в дополнение к уже и без того внушительному арсеналу. Я мечтал отнюдь не о такой помощи людям.

Неудивительно, что в скором времени стрессы, еда из кафете­рия и поздние ужины спровоцировали синдром раздраженного кишечника и затуманенность сознания, ранее причинившие мне столько беспокойств и неудобств. Иногда я спрашивал себя, на­много ли мое здоровье лучше здоровья моих пациентов.

Ситуация опять резко изменилась с визитом нежданного го­стя. Однажды в моем доме в Палм-Спрингсе появился старин­ный друг Эрик, безмятежный и беззаботный кинопродюсер. Уви­дев его, я едва не лишился чувств. Всего 10 дней назад это был довольно грузный парень с одутловатым лицом и желтоватым цветом кожи. Теперь же передо мной стоял другой человек: све­тящийся прекрасной кожей лица, похудевший на 5 кг и с бел­ками глаз, белее которых я никогда ни у кого не видел. Он излу­чал не свойственные ему прежде спокойствие и радость. Заметив мое изумление, он сказал, что провел программу детоксикации в холистическом центре, находившемся в нескольких минутах ходьбы от моего дома. Он отказался от своего образа жизни, включавшего обеды в ресторане, алкоголь и ночные просмотры кино, ради свежевыжатых соков, промывания кишечника, мас­сажа, солнечных ванн, йоги и медитации. Результатом явилось обновление внешнего вида и внутреннего содержания.

Для меня это стало моментом истины. Именно таких резуль­татов я хотел добиваться в лечении пациентов. Взяв у Эрика адрес центра, я записался на программу детоксикации.

Мой друг, прошедший программу детоксикации, всего за 10 дней похудел на 5 кг, приобрел прекрасный цвет кожи и совершенно белые белки глаз. Именно таких результатов я хотел добиваться в лечении пациентов

Из-за напряженного рабочего графика мне пришлось импро­визировать. Вместо того чтобы поселиться там в качестве паци­ента, я приезжал туда во время перерыва на обед, пил свежевы­жатые соки и принимал натуральные добавки. Каждый день я проходил процедуру гидроколонотерапии, благодаря которой из организма вымывались осевшие в его тканях токсины, по­сле чего возвращался к своим служебным обязанностям. Так я провел интенсивную двухнедельную программу голодания. Она далась мне нелегко, поскольку, хотя я и был привычен к лише­ниям и на протяжении нескольких месяцев питался простой и здоровой пищей в Индии, этот опыт отличался от всего того, что когда-либо выпадало на мою долю.

К третьему дню программы у меня исчезли усталость, чув­ство голода и головная боль. К седьмому дню полностью прекратились проявления синдрома раздраженного кишеч­ника, которые с тех пор угрожали вернуться, только если бы я начал пренебрегать полученными уроками. По истечении двух недель ничего не осталось и от моей депрессии. Кроме того, я потерял 5 кг — точно так же, как и мой друг. Так хоро­шо я не чувствовал себя со времен юности.

Я был потрясен. Организм отрегулировал все свои системы, восстановил баланс и залечил раны. Подавленное настроение, хроническая усталость, аллергия, расстройство пищеварения —все эти признаки поражения токси­нами исчезли. Мои клетки вспом­нили, как производятся химические реакции. Мой кишечник восстановил свое нормальное функционирование без всяких лекарств, и количество серотонина в моем мозге выросло до оптимального уровня. Никто из пред­ставителей современной медицины, с кем я консультировался, даже не мог предположить, что все эти отдельные симптомы связаны между собой, и не сказал, что я мог бы исцелить себя сам. Судя по всему, ни одна медицинская школа этого не знала. Эта тема, как и здоровое питание, отсут­ствовала в учебных планах моей медицинской школы.

Подавленное настроение, хроническая усталость, аллергия, расстройство пищеварения — все эти признаки поражения токсинами исчезли

Это был поворотный пункт. Наконец-то я ясно увидел перед со­бой свой путь. Я уволился с работы и перебрался в Лос-Анджелес. Хоть это один из самых загрязненных городов в мире, но наряду с этим это еще и пристанище некоторых наиболее прогрессив­ных медицинских теоретиков и практиков, а также множества продвинутых, широко мыслящих пациентов. Я начал читать о детоксикации все, что только мог достать, от древних текстов до современных научных исследований, где подробно объяснялась биохимия этого процесса. Я погрузился в изучение основ только еще зарождавшейся функциональной медицины, которая пере­водит восточную парадигму здоровья на язык западной медицины и добивается невероятно успешных результатов. Каждую неделю я приезжал на два дня в холистический центр и выполнял функ­ции медицинского консультанта при ее основательнице и владелице Сюзанне Белен. Я консультиро­вал множество самых разных людей, проходивших программу, и делился с Сюзанной и пациентами своими от­крытиями в отношении природы про­цесса детоксикации.

Со временем я начал лечить пациентов как врач общей прак­тики и кардиолог, используя расширенный арсенал средств. Он все еще включал лабораторные анализы, лекарства и хирурги­ческое вмешательство, но также и детоксикацию, некоторые средства китайской медицины, и большой упор в нем делался на изменении рациона, способствую­щего оздоровлению изнутри. Таково было мое видение новой, прогрессив­ной медицины, и при лечении других я использовал свой личный опыт па­циента.

В те далекие дни я направил мно­гих своих лос-анджелесских пациен­тов в холистический центр и наблюдал за превращениями, которые они претерпевали в результате про­граммы детоксикации, иногда возвращаясь к нормальной жизни после длительных физических и душевных страданий. Но дале­ко не все, нуждавшиеся в очищении организма, могли позволить себе полностью выключиться на 2 недели из привычной рутины, уединившись в центре детоксикации. Поэтому я приступил к разработке метода, с помощью которого можно было бы дости­гать тех же результатов без необходимости уединения — его мог бы позволить себе каждый. И я представляю своим пациентам и вам этот метод.