Особенности личности практического психолога как следствие специфики его профессии

«индивидуальный стиль деятельности», «профессиональная деформация»).

«Таким образом, экзистенциальный подход к сущности профессионального самоопределения исходит из позиции двусторонней детерминации. Формируясь в деятельности, приобретая свойственные представителям той или иной профессии типичные черты, личность оказывает преобразующее воздействие на саму деятельность. Человек преобразует профессиональную среду, создавая новые орудия и способы деятельности; открывая в ней новые мотивы и ценности, он творчески переосмысливает свои конкретные цели и задачи. Но это характерно для так называемой идеальной модели, где личностное и профессиональное самоопределение развиваются синхронно, взаимообусловливая друг друга. Каждый из видов самоопределения, будь то конкретно личностное или специфически профессиональное при этом синхронном варианте развиваются, взаимообогащаясь. Но что происходит

многое еще предстоит узнать отечественных психологам в этом направлении, тем более что именно в нашей стране гуманистический подход всегда приветствовался, в противоположность другим направлениям.

при асинхронии? Вариантом асинхронии, то есть, когда личностное развитие вступает в противоречие с профессиональным, является феномен

«профессионального маргинализма»» [Мельникова.

Примером такого исследования является работа Ю.Л.Скрибук (г. Гродно). Результаты проведенного эксперимента представлены в приведенной ниже таблице [Скрибук. С. 132]:

Данные таблицы заставляют о многом задуматься. Следующим этапом обработки полученных данных исследователь определил показатели по двум основным факторам: доминирование и дружелюбие. Для первокурсников эти показатели были соответственно: 7,5/8,5; для студентов третьего курса –

4,4/3,4; для пятикурсников – 9,2/4,8.

Если альтруизм является важной характеристикой специалиста помогающих профессий, то такое личностное свойство, как рефлексивность, важно для профессионалов любой сферы деятельности: «Рефлексивность, как психическое свойство личности, обеспечивает контроль и регулировку в системе «человек – производственная ситуация», – выводя субъекта деятельности из непосредственного сиюминутного временного пространства, обращает его к профессиональному опыту, с целью анализа происходящего со стороны, как бы находясь «над ситуацией». Каждый человек обладает своеобразным (индивидуальным) рефлексивным аппаратом, который формируется в течение всей его жизни. Возможности рефлексивного аппарата изменяются, т.к. объем информации и практический опыт нарастают на протяжении всей человеческой жизни. В силу этого человек создает и обогащает свой жизненный и профессиональный опыт. В профессиональной деятельности рефлексия выполняет интегрирующую функцию» [Филатова. С. 230]. М.К.Тетушкина классифицировала рефлексию в профессиональной деятельности по признаку обращенности к тому или иному предмету и выделяла рефлексию образа действия и рефлексию в области самосознания. Оба типа рефлексии в деятельности психолога равно важны, поскольку в любой момент консультации (тренинга, диагностической процедуры, коррекционного занятия и проч.) он должен отдавать себе отчет как о методах, методиках и техниках, применяемых в работе с клиентом (или группой) – рефлексия образа действия, так и о собственном психологическом состоянии, появляющихся эмоциях и чувствах в отношении к клиенту – рефлексия самосознания.

Мы назвали только две личностные характеристики, являющиеся, на наш взгляд, обязательными для психологов.

В «Большом толковом психологическом словаре» существует попытка дать определение слову «психолог», хотя сам автор словаря признает сложность данного концепта, а соответственно и трудность в его определении: «Определение того, к кому относится этот термин, не является простой задачей. Трудности возникают из того, что так называют и тех, кто практикуют в области психологии, и тех, кто ее применяют, и тех, кто ей обучаются, и тех, кто ее исследуют. Формальное определение обычно дается так, чтобы ответить на некоторые частные практические и/или юридические вопросы. Например, многие правительственные органы, которые регулируют лицензирование психологов, требуют, чтобы индивид закончил поствузовское обучение (как минимум магистратуру, часто – аспирантуру) в признанном институте, прошел в течение одного или более лет супервизорскую интернатуру или практику и сдал письменный экзамен?. Такого типа критерии чаще всего используются, когда психолог определяется как тот, кто считается выполняющим любые из профессиональных обязанностей, например, клинического психолога, психолога-консультанта, судебного психолога, школьного психолога и т.д. Однако при оценке того, может ли тот, кто преподает психологию и/или проводит исследования в этой области, называться психологом, эта проблема становится менее ясной. Например, стандартные характеристики, которые обычно предлагаются, это тот, кто (а) имеет, по крайней мере, магистерскую степень или предпочтительнее кандидатскую (докторскую) и (б) исследует психологические процессы. Требование в отношении степени вызывает проблемы. Как нам следует называть Эрика Эриксона, великого аналитика и гуманитария, который никогда не получал университетскую степень, или Герберта Саймона, Нобелевского лауреата в области экономики, который является одним из ведущих теоретиков в когнитивной психологии, или Жана Пиаже, который переделал экспериментальную психологию, несмотря на то что обучался биологии, Уильяма Джемса, возможно самого великого из них всех, чьим первым курсом психологии был тот, который он преподавал? Другое требование – что психолог изучает психологические процессы является столь же бесполезным, так как каждый новый шаг в развитии психологии подразумевает исследование тех процессов, которые раньше считались находящимися в ведении других областей.

В лексикографии этот термин употребляется в двух значениях. В первом случае юридически определено, кого следует называть психологом, согласно правительственно регулируемым стандартам, разработанным, чтобы защитить публику, гарантировать, что «психолог» предлагающий свои услуги, фактически имеет образование и квалификацию, которые от него требуются по закону. Во втором случае термин менее формален и относится к свободно сформированному сообществу ученых. Оно функционирует согласно имплицитным критериям, касающимся индивидуальных достижений. Здесь тот, кто преподает, пишет, читает лекции и/или проводит исследования тех явлений, которые попадают в рамки психологии, не только будет называться психологом, но в конечном счете определяет, что именно делают те, кто называются психологами (по вышеупомянутому набору критериев). Они обычно имеют докторскую (кандидатскую) степень,

? Не будем забывать, что «Словарь» издан в Америке и, соответственно, изложенные положения относятся к Западным стандартным требованиям, предъявляемым к психологам.

возможно по психологии, но это не является определяющим фактором для такого обозначения. Многие, кто претендует на это звание на основании последнего критерия, не соответствуют ему по вышеупомянутым критериям»

[БТПС. Т. 2. С. 145–146].

Несмотря на то, что история психологии знает немало людей, не имевших специальной вузовской подготовки по психологии, но ставших выдающимися психологами и даже основавшими свои направления в теории психологии и в ее практике, тем не менее, в настоящее время принято за общее правило называть психологами тех, кто имеет как минимум диплом о высшем образовании в этой области.

«Профессиональное становление осуществляется через развитие самосознания личности.Профессиональное самосознание находит выражение в самосовершенствовании, самообразовании личности, в знаниикак абсолютной ценности в жизни психолога, как итоге внутриличностной интеграции содержания образования, как синтезе понимания поступков, мыслей, чувств. Профессиональное становление происходит по мере обучения, воспитания, самообразования студента, являясь по отношению к нему интегрирующим процессом. Таким образом, движущей силой профессионального становления будущего психолога является не просто изучение психологического опыта человечества, а его проблематизация. Интеграция содержания образования «это процесс и результат взаимодействия его структурных элементов, сопровождающиеся ростом системности, практической применимости и концептуальности знаний студентов»» [Белозерова. С. 89]. В структуру интегративного подхода исследователь включает:

1) межпредметную интеграцию общегуманитарных, естественнонаучных и специальных психологических дисциплин. В результате у студента формируется система мировоззренческих ценностей в контексте психологической культуры, осознание смысла психологической деятельности и своего призвания в ней;

2) внутрипредметную интеграцию.Это объединение и взаимообоснование специальных теоретических психологических знаний и умений и навыков их практического применения. В результате у будущего психолога формируется профессиональная компетентность;

3) интегративность всех субъектов профессиональной подготовки. Здесь ведущую роль играет процесс взаимодействия студентов с преподавателями и между собой. В результате научения ведению Диалога как ведущего способа в реализации интегративного подхода у студентов формируется и развивается способность к диалогу как

оптимальному и, пожалуй, единственному варианту сосуществования с миром Другого, что является важнейшей способностью психолога;

4) внутриличностную интеграцию. Это осознание своего призвания и формирование своего индивидуального стиля психологической деятельности.

А.Г.Лидерс в статье «Особенности позиции практического психолога по отношению к клиенту» пытается дать характеристику профессиональной деятельности психолога (и таким образом дать определение данной профессии): «В психологии как таковой существует три слоя. Первый слой составляет теоретическая психология. Психолог в этом слое является исследователем по отношению к субекту-носителю психики. Этот субъект выступает лишь как испытуемый, объект исследования…

Вторым слоем в психологии является прикладная психология. Прикладная психологияне имеет непосредственного выхода на субъекта-носителя психики. Между прикладным психологом и субъектом-носителем психики стоит другой профессионал. Собственно говоря, прикладной психолог и занят соорганизацией практики этого профессионала по отношению к субъекту-носителю психики…

И только третий слой в психологии составляет практическая психология. Это та психология,где психолог имеет собственную практику. Конституирует эту практику клиент…» [Лидерс, 96–97].

Далее автор статьи констатирует тот печальный для нашей страны факт, что пока еще потенциальные клиенты практических психологов очень неточно представляют себе сферу деятельности и ответственности психолога и регулярно путают психолога со специалистами других помогающих профессий, таких, например, как врач, юрист, педагог-воспитатель и даже священник. Затем А.Г.Лидерс последовательно сопоставляет онтологические категории и ведущие виды деятельности всех этих профессионалов и приходит к следующему выводу: психолог – не врач, так как он не лечит, не выписывает рецепты и не смотрит на своего клиента сквозь призму понятий патология/норма; психолог – не воспитатель, так как он не сравнивает своего клиента с идеалом, не оценивает его и не пытается привести к некоему состоянию, представляющемуся идеальным лично ему и его единомышленникам; психолог – не юрист (адвокат), так как он не представляет интересы своего клиента в обществе, не защищает его, не отстаивает его права и не заставляет его исполнять свои обязанности; психолог – не священник, так как не смотрит а своего клиента как на грешника, не отпускает ему его грехи и вообще не работает с категорией греха в его религиозном понимании (а если и работает, то только как с причиной эмоциональных состояний клиента).

А что же делает психолог, по мнению Лидерса? Он пишет по этому поводу следующее: «Нам бы хотелось, чтобы психолог и клиент в этой ведущей деятельности что-то делали вместе, сообща. Как задать ведущую

деятельность именно на таком языке? Нам кажется, что наиболее полно удовлетворяет всем этим требованиям деятельность сопереживания.

… со-переживание многими понимается все еще как только со-проявление эмоций. Этим недооценивается интеллектуальный компонент сопереживания, то, что это полная деятельность, а не ее часть, слой, элемент. Второе типичное ограничение в понимании со-переживания, которое тоже должно быть отброшено, это сужение временных рамок со-переживания. Его все еще понимают контактно, как будто оно может проходить только с глазу на глаз, здесь и теперь.

Да, мы согласны – с глазу на глаз, только рамки этого здесь и этого теперь

– ужасно широкие, по сути дела открытые. Уместно даже парадоксальное утверждение, что самые главные сопереживания и у психолога, и у клиента имеют место не во время сеансов консультирования, а как раз между ними. Остается все же одно «но»: со-переживание – это явно «моя» деятельность для психолога, это он сопереживает клиенту. Клиент же просто переживает. Никакого встречного, на психолога направленного процесса в этом переживании клиента усмотреть не удается. Выходит: я ему (клиенту) со- переживаю, а он мне? Категория сопереживания, с нашей точки зрения, не полностью удовлетворяет требованию антиодносторонности при описании ведущей деятельности психолога. Переживания клиента и со-переживания психолога – это две деятельности, хотя они и совершаются вместе. Поэтому гипотезу о сопереживании как ведущей деятельности практического психолога надо уточнять, развивать, но ни в коем случае не отбрасывать. Попробуем высказать гипотезу второго уровня, наложить как бы второй слой краски на рисуемое нами полотно. Обратим внимание, что в русском языке приставка пере- весьма близка к приставке про-. Говорят же: «Он пережил самый трудный момент своей жизни», – и это равноценно высказыванию: «Он прожил самый трудный момент своей жизни». Пере- живать и проживать – одно ли это и то же? Оставим углубленный этимологический, психолингвистический анализ этой пары понятий на будущее. Наша гипотеза состоит в том, что ведущей деятельностью практического психолога, помогающего своему клиенту, есть сопроживание с ним куска жизни. Со-проживать можно только жизнь; кусок жизни это не часть жизни, а единица жизни, целостность. Кусок жизни, который со-проживают психолог и клиент, может быть длиной в несколько часов, а может быть длиной в несколько месяцев и лет. Не в длительности дело. Со- проживать – это иметь общий опыт (сравните, как термины со-проживание и со-переживание будут звучать и мыслиться по-английски)…

Со-проживание психолога и клиента есть, прежде всего, со-развитие, со- личностный рост,проявление со-культурной продуктивности. Разве это не правдоподобная гипотеза? Ведущая деятельность практического психолога по отношению к клиенту есть их со-развитие, со-личностный рост. Решение проблемы клиента есть не только его – клиента – шажок в личностном росте,

это шажок в личностном росте и психолога, разве это не очевидно?» [Лидерс,

110–112].

Если согласиться с концепцией Лидерса, которая, на наш взгляд, действительно выглядит и звучит правдоподобно, то получается, что сама профессиональная деятельность психолога внутри себя заключает процесс самоактуализации.

Нет таких занятий, которые не воздействовали бы на личность человека. Даже лежание на диване (вспомним Обломова) может превратиться в тот стержень, вокруг которого будут происходить психологические изменения.

А поскольку, по статистическим данным, работа занимает у современного человека в среднем почти четверть времени его жизни (18 лет из 80), ее влияние на личность особенно заметно и даже имеет терминологическое обозначение – «профессиональная деформация личности».

Процесс такой деформации можно отследить только лонгитюдным методом, так как сравниваются здесь проявления и свойства одного и того же человека на разных этапах его профессионального становления. Однако существует профессия, в которой деформация подлежит еще одному способу обнаружения и изучения: это профессия психолога. Люди, выбравшие для себя эту сферу активности, постоянно находятся в состоянии рефлексии. И информация, которую они при этом получают, может стать предметом анализа и обобщения в схему процесса профессиональной деформации специалистов в области психологии. Л.А.Петровская утверждает, что «именно психолог, его личность является главным инструментом практической психологической работы… Среди составляющих успеха в работе психолога названы и профессиональное мастерство, и полная отдача, но главным оказывается любовь к человеку. В контексте подобного подхода естественны обращения психолога к анализу собственной личности и их влияния на эффективность практической работы: «Если я потерял веру, если меня одолевают сомнения, смогу ли поддержать веру в другом?»

[Петровская. С. 4–5].

«Психолог несет человеку знание о нем, именно об этом человеке,

используя обобщенное представление о людях вообще.

Психолог сам обладает собственной психической реальностью, которая проявляется в присутствии Другого Человека» [Абрамова. С. 11].

Если принять за аксиому, что «нормальный» психолог – это личность самоактуализирующаяся, то, на наш взгляд, следует пойти дальше. Психолог в своей профессии, бесспорно, личностно растет вместе со своим клиентом, получает социальное признание (как минимум, от того же клиента), совершенствует свои профессиональные навыки и применяет их на практике и т.д. и т.п. Но, если ограничиться только этим, то получается, что это клиент существует для психолога, чтобы он мог самоактуализироваться, а не психолог – для клиента, чтобы помогать ему в решении проблем. В таком случае профессия психолога из помогающей превращается в самую что ни на есть эгоистичную. И тогда все основы психологической помощи рушатся.

Значит, самоактуализация – это лишь побочный эффект грамотно осуществляемой профессиональной функции психолога. А что же является основным его действием как личности? На наш взгляд, ответ на этот вопрос можно найти у Виктора Франкла, который пишет: «Самоактуализация – это не конечное предназначение человека. Это даже не его первичное стремление. Если превратить самоактуализацию в самоцель, она вступит в противоречие с самотрансцендентностью человеческого существования. Подобно счастью, самоактуализация является лишь результатом, следствием осуществления смысла. Лишь в той мере, в какой человеку удается осуществить смысл, который он находит во внешнем мире, он осуществляет и себя. Если он намеревается актуализировать себя вместо осуществления смысла, смысл самоактуализации тут же теряется.

Я бы сказал, что самоактуализация – это непреднамеренное следствие интенциональности человеческой жизни. Никто не смог выразить это более лаконично, чем великий философ Карл Ясперс, сказавший: «Человек становится тем, что он есть, благодаря делу, которое он делает своим»

[Франкл. С. 58–59].

Утверждениям Франкла можно верить, потому что этот психотерапевт доказал их истинность собственной жизнью. Он был заключенным концентрационного лагеря во время Второй мировой войны. Там было не до самоактуализации в понимании Маслоу: какая самоактуализация, когда самые базовые потребности ущемлены – холодно, голодно, никакой уверенности не то что в завтрашнем дне, но и в ближайшем мгновении… Но ведь он психолог, и от него ждали поддержки другие, такие же узники. Он должен был им помочь. А для этого нужно откуда-то брать душевные силы:

«Я сам все время старался прибегать к средствам, позволявшим мне дистанцироваться от всего страдания, которое нас окружало. Я пытался объективировать его. Я вспоминаю, как однажды утром я шагал из лагеря на работу и чувствовал, что уже больше не в состоянии выносить голод, холод и боль в моих вздувшихся от голода и по этой причине засунутых в открытые ботинки, подмороженных и нарывающих ногах. Моя ситуация представлялась мне безотрадной и безнадежной. Тогда я представил себе, что я стою на кафедре в большом, красивом, теплом и светлом конференц-зале, собираюсь выступить с докладом под названием «Психотерапия в концентрационно лагере» и рассказываю как раз о том, что я в данный момент переживаю. С помощью этого приема мне удалось как-то подняться над ситуацией, над настоящим и над страданиями и увидеть их так, как будто они уже в прошлом, а я сам, со всеми моими страданиями, представляю собой объект научно-психологического исследования, которое я же и предпринимаю» [Франкл. С. 154].

И вот этот больной, несчастный (с точки зрения нормального – обыденного – представления о счастье) человек является опорой для многих других в концлагере. Он не просто выдерживает нечеловеческие условия жизни сам (что уже само по себе героизм), но помогает выдержать их и

окружающим его людям. Что ему помогает? Вновь лучше обратиться к его собственным размышлениям по этому поводу, потому что никакие формулировки не переживших такое не будут точны. «… нам приходилось заботиться о предотвращении самоубийств. Мы организовали службу информации, и о любом проявлении мыслей о самоубийстве или даже намерений нам незамедлительно сообщали. Что было делать? Любая попытка вновь поднять дух людей в концлагере предполагала, что нам удастся направить их на какую-то цель в будущем. Тот же, кто уже не мог больше верить в будущее, в свое будущее, был потерян. Вместе с будущим он утрачивал и духовный стержень, внутренне ломался и деградировал как телесно, так и душевно. Чаще всего это случалось довольно внезапно, в виде своеобразного кризиса, проявления которого были хорошо известны сколько- нибудь опытным заключенным. Знаменем, под которым предпринимались все попытки психотерапевтической помощи заключенным, была апелляция к воле к жизни, к продолжению жизни, к выживанию в лагере. Однако мужество жить или соответственно усталость от жизни оказывались всякий раз зависящими единственно лишь от того, имел ли человек веру в смысл жизни, его жизни. Девизом всей психотерапевтической работы в концлагере могли бы служить слова Ницше: «У кого есть Зачем жить, может вынести почти любое Как». «Зачем» – это содержание жизни, а «Как» – это были те условия жизни, которые делали жизнь в лагере столь тяжелой, что ее можно было выдержать, лишь принимая во внимание ее «Зачем». Нужно было довести до сознания заключенных, поскольку то и дело представлялась для этого возможность, это «Зачем» их жизни, их жизненную цель. Тем самым удавалось внутренне поднять их вровень с ужасающим «Как» их нынешнего существования, с кошмарами лагерной жизни и помочь им выстоять перед ними»?

[Франкл. С. 150–151].

Вопрос о степени личностной вовлеченности психолога в процесс консультирования: психолог – это человек или только роль?

Названная проблема, на наш взгляд, является такой же вечной для психологии, как для философии вопрос о первичности материи или сознания. И разрешение этой дилеммы во всяком конкретном случае индивидуально: каждый вновь приходящий в профессию человек сам для себя определяет, насколько большое место в структуре его личности будет занимать его профессиональная деятельность, и, наоборот, насколько глубоко он будет впускать себя лично (как человека – Васю, Наташу, Анну Петровну и т.д.) в процесс своего профессионального функционирования. Нет и не может быть

? Вспомним подобную же подвижническую деятельность знаменитой русской монахини в миру Матери Марии (до пострига Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой, поэтессы Серебряного века). Оказавшись в концлагере, она до последней минуты не теряла твердости духа и помогала своим товарищам по несчастью. В ее жизни даже там был смысл – Бог и помощь Другим. Она погибла, войдя в душегубку вместо молодой матери с грудным младенцем, в последние дни войны. Эта женщина и ее жизненный подвиг

– доказательство правильности теории Франкла.

здесь строгих предписаний и даже мягких советов. Это все равно, что попытаться порекомендовать актеру входить в образ исполняемого им персонажа а 100,или на 50, или на 0 процентов. Нонсенс! Все зависит от театральной школы (по Бертольду Брехту, например, актер должен быть полностью отстранен от своего героя и смотреть на него как бы со стороны; а К.С.Станиславский, напротив, был убежден, что актер должен жить в роли всей своей личностью: это не Гамлет, а ты в предлагаемых обстоятельствах). Однако для того, чтобы суметь все-таки определить свою степень вовлеченности в процесс психологической помощи, психолог должен четко представлять, чего требует от него профессия, чтобы потом не оправдывать неумение оказать квалифицированную помощь тем, что «это был не мой клиент», что «мое мировоззрение не позволяет мне работать с такого рода проблемами», что «мне не нравится, как этот клиент себя ведет», что «мне всегда были противны люди, выражающиеся матерными словами» и т.д. и т.п. Иными словами, несмотря на свободу выбора стиля работы, у психолога есть еще и границы, отделяющие квалифицированного мастера в его профессии и неквалифицированного не-мастера, но ремесленника, зачастую не лечащего, а калечащего души обратившихся к нему людей. Г.С.Абрамова в книге «Введение в практическую психологию» [см.: Абрамова. С. 28–32] выделила десять критериев, отличающих работу первого от деятельности второго. Каковы же эти критерии?

1) Цели психологической помощи. Квалифицированный психолог убежден в том, что его клиент – потенциально культурно- продуктивная личность, способная к личностному росту за счет нахождения собственного решения возникшей проблемы. В этом случае задача самого психолога состоит в том, чтобы способствовать нахождению этого решения, поддерживать клиента на этом пути, помогать ему выработать собственный «маршрут». Психолог же неквалифицированный стремится в первую очередь самоутвердиться за счет клиента, «провести в жизнь» свои способы решения заявленной клиентом проблемы, не учитывая того факта, что клиент – это Другой человек, что его убеждения, структура личности и просто набор биографических фактов иные, а значит, и его проблемы требуют иного решения.

2) Отклики или реакции практического психолога в ситуации профессиональной деятельности.Особенностями поведения квалифицированного психолога являются его разнообразные, адекватные моменту вербальные и невербальные реакции, а также полное отсутствие оценочности. Неквалифицированный психолог, напротив, склонен к шаблонным, стереотипным реакциям, которые сопровождаются стремлением оценить действия и личность клиента.

3) Мировоззрение (концепция) практического психолога. Рефлексивная позиция квалифицированного психолога по отношению к профессиональной деятельности и понимание сложности предмета

своего исследования и воздействия заставляет его постоянно расширять диапазон своих теоретических знаний в области психологии и практических методик психологической помощи. Неквалифицированный психолог, не имея ясной концепции своей деятельности, ограничивается рамками какой-либо одной психологической школы, причем и ее основания он, как правило, не понимает или понимает недостаточно глубоко.

4) ультурная продуктивность практического психолога.

«Квалифицированный психолог способен к выработке множества мыслей, слов и моделей поведения в своей культуре и в рамках других культур. Его индивидуальная и культурная эмпатия, наблюдательность являются основой для культурной продуктивности. Это позволяет ему присоединиться к миру клиента и идти вместе с ним по пути решения проблемы. Это позволяет квалифицированному психологу обрести понимание жизненного пути, отличного от собственного. Таким образом, квалифицированный психолог осуществляет культурную продуктивность не на основе своей Я-концепции, а на основе своего отношения к профессии практического психолога, которая предполагает высокую культурную продуктивность за счет рефлексии на содержание профессионального взаимодействия с клиентом»

[Абрамова. С. 29]. Соответственно неквалифицированный психолог строит отношения с клиентом и реализует культурную продуктивность на основе исключительно своей собственной Я-концепции, которая, как правило, в таких случаях недостаточно глубоко разработана.

5) Конфиденциальность. Квалифицированный психолог всегда соблюдает этот принцип. Более того, он владеет юридическими нормами, регулирующими те или иные нетипичные ситуации. Он четко разграничивает Заказчика психологической информации, Клиента и Пользователя психологической информации. Нарушение конфиденциальности – один из признаков неквалифицированности практического психолога.

6) Ограничения в деятельности практического психолога. Квалифицированный психолог прекрасно знает сферу своей профессиональной компетенции, свои ограничения и осознает невозможность помочь всем и всегда. Поэтому понимание и принятие своих ограничений являются для него не ударом по самолюбию, а источником профессионального роста. Неквалифицированный же психолог берется за все проблемы без ограничений, не желает сотрудничать со своими коллегами и представителями смежных специальностей (психиатрами, наркологами, нейропсихологами и т.д.), не стремится повышать уровень своей профессиональной компетенции. Г.С.Абрамова формулирует его позицию от первого лица следующим образом: «То, что я делаю как психолог, всегда правильно, так как я так считаю» [Абрамова. С. 30].

7) Межличностное влияние в работе практического психолога. Квалифицированный специалист воспринимает взаимодействие с клиентом именно как взаимодействие – как изменение в процессе общения не только чувств и состояний клиента, но и своих собственных. Неквалифицированному же психологу ошибочно кажется, что только клиент меняется под его влиянием, его же собственное состояние остается неизменным. Иными словами, он не отслеживает своей личностной вовлеченности в процесс консультирования (тренинга, диагностического сеанса и проч.). Это часто приводит к невозможности оказания психологической помощи из-за явлений, подобных контрпереносу и проч.

8) Человеческое достоинство. Уважение к клиенту – это одна из первых заповедей практического психолога. Отсутствие уважения – признак неквалифицированности и даже профессиональной непригодности практического психолога.

9) Обобщенная теория. Квалифицированный практический психолог следит за всеми разработками в научной психологической сфере, расширяет свою теоретическую подговленность. Под влиянием приобретаемых знаний он постепенно вырабатывает собственную концепцию и систему психологической помощи. При этом, даже если он и придерживается какой-либо одной теории, он всегда открыт для новых методов, если видит, что они будут полезны. Неквалифицированный психолог ригиден в своих теоретических установках и используемых методах, то есть он не осознает ограниченности своей теории, которая не является результатом его собственных наблюдений и практического опыта. Следовательно, и стремления совершенствоваться у него не возникает.

10) Отношение к обобщенной теории. Квалифицированный психолог разграничивает основное содержание любой теоретической концепции

(в том числе и своей собственной) и те моменты в ней,которые являются результатом половой, возрастной, социальной, национальной, религиозной и проч. характеристик ее автора. Это дает возможность «отделить зерна от плевел» – объективное, имеющее непосредственное отношение к реальности от субъективного, исходящего из внутреннего мира психолога-автора теории. Неквалифицированный психолог такого разграничения не проводит, что является причиной непонимания им степени объективности теории и возможности приложения ее к тем или иным реальным ситуациям.