К культуре «нового времени»

Начиная с середины XVI в., со времени царствования Ивана Грозного, и в течение последующих трех столетий постоянными медиками при дворе русских царей становятся иноземные доктора.

Елисей Бомель и Роберт Якоби, Марк Ридли, Артемий Дий, Сэмюэл Коллинс... Впрочем, были среди этих докторов и голландец Болдуин Хамей, итальянец Павел Миланский, немцы Давид Фасмар и Генрих Шредер, иноземцы из других стран Европы.

Иноземных медиков объединяло то, что все они были дипломированными докторами медицины, прошедшими курсы обучения на медицинских факультетах западноевропейских университетов. В соответствии с этим основной их специализацией было лечение болезней различными консервативными средствами, преимущественно лекарствами, т.е., говоря современным языком, терапия.

В Россию западноевропейских докторов медицины охотно приглашали прежде всего как придворных врачей, и они привносили не только свои знания и умение, но и свою культуру, богатый и разнообразный опыт, способствовали распространению новых теорий, взглядов, методов, чего, правда, нельзя сказать о хирургии. Хотя предписывалось отбирать таких иноземных «дохтуров», которые были бы «во всяком лекарском деле искусны», т.е. владели бы не только медициной, но и хирургией, сделать это не удавалось, так как таких специалистов в Европе тогда фактически не было. Более того, приезжавшие к нам иноземные доктора исповедовали, как правило, свойственное Средневековью презрительное отношение к хирургии как к низкой (по сравнению с медициной) специальности.

Так, когда в июне 1643 г. царь Михаил Федорович заболел рожей, придворные доктора Артман Граман и Яганус Белово сначала назначили консервативное лечение, «а после того надобно отворить жилную руду, для того, чтоб вывесть всякой жар из головы и крови продух дать, а буде крови продуху не дать, и та тяжкая жаркая кровь станет садиться на каком месте нибудь, где природа покажет, и от того бывают пухоты и язвы; а жилную руду мочно отворить изыскав день доброй». И такой день был изыскан уже назавтра. В бане, где обычно и производилась эта процедура, «на завтреве, в 4 числе, Государю Царю и Великому Князю Михаилу Федоровичу всеа Руси от той болезни лекарь Вилим Крамер (Крамор) отво-

рял жилную; а в мыленке в те поры были доктуры Артман Граман да Яганус Белово». После кровопускания доктора назначили царю диету - «подали сказку, что после отворения кушать». Характерно, что «в полдни руда вешана, весом стало фунт без четверти (очевидно, 300 г. - М.М.): и тое руду, при боярине при Федоре Ивановиче Шереметеве, Иван Федоров Большой Стрешнев, выкопав в саду напротив комнаты ямку, положил в землю». После успешного (т.е. прошедшего без осложнений) кровопускания лекарь - хирург Вилим Крамор и доктора были щедро вознаграждены.

Кровопускание было излюбленным методом лечения самых разнообразных заболеваний, его в течение нескольких веков применяли в различных странах. Когда сиятельным особам, близким к царскому двору, требовалось произвести кровопускание или оказать какую-либо хирургическую помощь, им приходилось прибегать к услугам лекарей - либо зарубежных, служивших в Аптекарском приказе, либо своих, российских. Случалось, что хирургическое лечение производил и вовсе лекарь-самоучка - просто образованный, грамотный человек, наблюдавший, очевидно, не раз за действиями медиков.

Кстати, как свидетельствовал побывавший в России в конце XVI в. англичанин Д. Флетчер, Строгановым было у кого учиться хирургическому мастерству. «У них (у Строгановых. - М.М.) были свои лекаря, - писал Флетчер, - хирурги, аптекаря и всякие ре- месленники из голландцев и других иноземцев».

До нас дошли имена некоторых зарубежных хирургов, которые жили и работали в средневековой России в XVI-XVII вв. Это, например, лекарь и аптекарь Ричард Элмес, лекари Матвей Кинфин, Елизарий Ролонт, Ондрей Шниттер, некоторые другие. Все эти лекари подчеркивали свою «хирургическую специализацию» и всячески избегали конкуренции с докторами. Никаких сведений об оперативной деятельности иноземных лекарей-хирургов, об их вкладе в российскую хирургию, в том числе об обучении молодых российских медиков, не сохранилось, хотя когда их принимали на службу, особо оговаривалось, что и лекари-хирурги, и доктора должны были «учеников русских учить со всяким прилежанием, чему сами горазды».

Общий уровень медицины и хирургии в России в XVII в. не слишком отличался от стран Западной Европы. Взять, например, военно-полевую хирургию - практику лечения раненых воинов из стрелецких полков и наряда (артиллерии). Было заведено, что все они лечились и перевозились в своих обозах, а медицинскую помощь получали от находившихся здесь же, при войске, лекарей. Однако уже в начале XVII в. особые, так сказать, штатные, специальные войсковые лекари, занимавшиеся преимущественно хирургией, лечением ран и различных повреждений, состояли не при обозе, а были во многих полках русской армии.

Готовили лекарей, в том числе и хирургов, сначала по методу ремесленного ученичества - этим занимались и российские лекари, и иноземные медики. Желающих посвятить себя медицинской профессии направляли на обучение к опытному врачу; тот брал к себе «лекарских учеников» и в течение нескольких лет «выводил в люди». Изучение лекарского дела не ограничивалось занятиями у одного какого-нибудь врача: лекарский ученик часто переходил от одного учителя к другому.

О лекарях хирургического профиля, предназначенных для русского войска, заботились прежде всего Аптекарский и стрелецкие приказы. В 1654 г. при Аптекарском приказе была создана медицинская школа, где готовили первоначально лекарей и костоправов. Туда на лекарское и костоправное отделения набрали 30 стрельцов и стрелецких детей. В последующие годы школа готови- ла еще и лекарей чепучинного (по лечению сифилиса), очного и гортанного дела, а также аптекарей. Школа просуществовала несколько десятилетий и выпустила более 100 лекарей и лекарского дела учеников, восемь костоправов и шесть костоправного дела учеников. Впрочем, хотя эта школа и принесла отечественной медицине и хирургии несомненную пользу, все-таки идеализировать ее оснований нет, поскольку образование в ней носило ярко выраженный ремесленный характер и, скорее всего, не сопровождалось обучением у постели больного.

Преподавателями в Московской школе были не только доктора и лекари, но и специалисты-практики. Так, для тех, кто обучался здесь костоправному делу, в качестве руководителя был привлечен славившийся своим искусством костоправ-стрелец Первой Петров, который «по указу великого государя взят был из стрельцов... к костоправному делу в Аптекарский приказ». Под его руководством будущие лекари-костоправы обучались военной хирургии - «пульки вымали и раны лечили и кости ломаны правили».

Воспитанники лекарской школы уже вскоре получили войсковую практику. Одна из групп лекарских учеников под руководством лекаря по имени Юрий оказалась в полках воеводы Шереметева. Все они оказывали помощь раненым под Белой Церковью в январе 1655 г. Позднее, в марте 1655 г., все эти медики оказались в полку воеводы Бутурлина под началом другого лекаря - Василия Ульфова: «Велели лекарю Василью Ульфову учеников лекарскому делу учить с великим радением, чтоб они лекарскому делу были навычны; а лекарского дела учеником Ондрюшке Федотову с товарыщи велели сказать, чтоб они лекаря Василья Ульфова слушали и лекарскому делу учились с великим радением».