ВТОРОЙ ЭТАП: ТОТАЛИТАРНЫЙ ГЕНДЕРНЫЙ КОНТРАКТ, ИЛИ «РАБОТАЮЩАЯ МАТЬ»
* Особые формы гендерной мобилизации были характерны для военного времени. Во время войны в тылу женщины начинают заниматься теми видами деятельности, которыми раньше занимались преимущественно мужчины. В целом, динамика семейно - брачных отношений, стереотипы женственности и мужественности претерпевают существенные изменения в связи с войной.
тракт «домохозяйки» середины ХХ века в США подразумевал жесткое разделение ролей по признаку пола – муж=добытчик зарабатывает деньги в публичной сфере, жена домохозяйка обеспечивает организацию быта и воспитание детей. Контракт «двухкарьерной семьи» поддерживается в США и Великобритании с 1970 х годов рыночными механизмами, а в Скандинавии – государством. Советское государство поддерживало контракт «работающей матери», при котором государство обеспечивало для женщины условия совмещения двух ролей, а мужчина был в значительной степени отчужден от приватной сферы и роли отцовства.
Для периода 1930 х годов характерна политика форсированной индустриализации, коллективизации и «окультуривания» советских граждан. Эти процессы и сопутствующие им принудительные миграции, «трудовая повинность» и массовые репрессии существенно видоизменяют тип семейных отношений.
В результате традиционная российская семья разрушалась, на смену ей пришла новая советская семья.В 1930 е годы отчасти меняется государственная политика в отношении семьи. В официальной риторике прослеживается прославление семейно=материнского долга женщины перед обществом и государством. Производственные функции и общественная активность женщины описываются в связи с материнской ролью – контролирующей и заботящейся воспитательницы.
Индустриализация сопровождается новой жилищной политикой, влияющей на модели брачных отношений. Решение жилищного вопроса в период крупномасштабной миграции сельского населения в города и перетасовки городского населения осуществляется за счет массовой коммунализации жилья. Дома коммуны в реальности остались утопией большевистского периода, но их идея реализовалась в системе рабочих бараков и общежитий. Описывая общежитие студентов химиков, Ильф и Петров отмечают: «Розовый домик с мезонином – нечто среднее между жилтовариществом и феодальным поселком… Фанера, как известно из физики, – лучший проводник звука. Большая комната мезонина была разрезана фанерными перегородками на длинные ломти, в два аршина ширины каждый. Комнаты были похожи на пеналы, с тем только отличием, что кроме карандашей и ручек, здесь были люди и примусы». Обустройство частной жизни клеймилось как «мещанство», проявление индивидуализма, эгоизма и пережитков буржуазного прошлого. Коммунальные квартиры представляют собой пространство коллективного проживания, в котором частная жизнь граждан превращается в объект повседневного контроля и надзора.
Модели семейно=брачных и интимных отношений во многом определяются физическим пространством проживания. В коммунальной квартире интимные отношения развиваются в присутствии других; это присутствие еще более ощутимо, чем в случае деревенского дома. Коммунальное сообщество становится суррогатом расширенной семьи, в которой сохраняется консервативная поляризация семейных ролей. Под бдительным надзором ближайшего окружения ролевые изменения или отклонения от предписаний затруднены.
В условиях коммунального быта сексуальность не является автономной практикой удовольствия, а остается для женщин нацеленной, как правило, только на деторождение и удовлетворение потребностей мужчины.Наблюдается табуирование сексуальной жизни. Формируется поколение, для которого характерно умалчивание интимного опыта, преподносимое как добродетель. В 1936 году Постановлением ЦИК и СНК СССР запрещаются аборты. Женщина лишается репродуктивных прав, а врач за совершение аборта карается сроком лишения свободы от трех до пяти лет или присуждается к исправительно=трудовым работам. Одновременно предоставляются льготы многодетным и одиноким матерям, расширяется сеть родильных домов, яслей и детских садов, усиливается уголовное наказание за неплатеж алиментов, ужесточается процедура развода, позднее (1944) делегитимизируются фактические браки, запрещается регистрация отцовства внебрачных детей. Все эти меры направлены на укрепление официальных браков и осуществление принудительного материнства советскими гражданками.
Официальная идеология утверждает, что гражданская доблесть женщин заключается в материнстве: «В нашей стране женщина мать – это самый почетный человек. В росте численности нашего населения мы видим источник умножения богатства страны, потому что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди, кадры». Даже в случае развода или нежелания мужа иметь ребенка женщине предлагалось воздержаться от прерывания беременности. В этом случае обязанности материального обеспечения материнства и детства берет на себя трудовой коллектив и советское государство.
Ужесточается законодательство об алиментах, взыскивание которых теперь становится ответственностью администрации предприятий, где работают отцы, и отделов НКВД. Одновременно появляется инициированная матерями общественницами идеология, проповедующая модель равного участия супругов в домашней работе и их равной ответственности за воспитание детей, однако такие взгляды остаются маргинальными.
Демографическая политика становится репрессивной.
Советская печать утверждает, что ужесточение законодательства есть следствие роста благосостояния советского народа. Лозунги на плакатах в Домах матери и ребенка гласят: «Каждая женщина в нашей стране не может не хотеть быть матерью. Она знает, что ее ребенок найдет в жизни все необходимое для всестороннего развития сил и способностей». Материнский долг советских женщин позиционировался как решение демографической проблемы в условиях индустриализации и военизации советской экономики.В условиях отсутствия контрацептивной индустрии и сексуального образования женщина становится мобилизованной как репродуктивная сила, поставляющая государству граждан. Одновременно она мобилизована как работница: в период форсированной индустриализации при низкой производительности труда государство использует женскую рабочую силу как трудовой ресурс. В это время отменяются многие льготы для женщин на производстве (запреты на работу в ночные смены и в тяжелых условиях труда); создаются движения за овладение женщинами мужскими профессиями. Американский исследователь Алекс Даллин пишет, что отношение советского государства к женщине в этот период представляло собой нечто среднее между отношением к генератору и к корове: с одной стороны, она должна была работать на производстве, как машина, а с другой стороны, должна была рожать, как корова. Именно в это время развивается официальная идеология советской суперженщины – работающей матери.
При жестких запретах возникают новые стратегии женщин и мужчин, которые находят способы добиваться своих целей, обходя эти запреты. Рассмотрим некоторые стратегии, имеющие гендерные особенности. Среди них – активное приспособление к существующим политическим и экономическим условиям (женщины стахановки); манипулирование государственной политикой поддержки женщин матерей; пассивное приспособление в повседневности к существующей гендерной политике (данные стратегии выделены американской исследовательницей Ш.Фицпатрик).
Стратегия активного приспособления или использования условий мобилизации связана в первую очередь с вовлечением женщин (работниц, крестьянок и жен трудящихся) в общественные движения, инициированные партией и государством.
Женщины получают новые шансы и эффективно их используют. Активистки участвуют в движениях за овладение женщинами мужскими профессиями (трактористки, летчицы), в движении общественниц и пр.Другая стратегия – манипулирование политикой, ориентированной на поддержку материнства. В 1930 е годы массовый характер приобретает апелляция женщин к властям по поводу семейных конфликтов, в которых женщина считалась жертвой, и государство вставало на ее защиту. Получают распространение обращения с просьбами о помощи в розысках пропавшего супруга и взыскании алиментов. Женщины также обращались в партийные органы в случае неверности мужа и находили поддержку.
Еще одна массовая стратегия – пассивное приспособление к изменяющимся требованиям гендерной политики, направленной на укрепление семьи. Во многих семьях сохраняется традиционалистский уклад или его отдельные компоненты. Семья (а не общественное производство) остается приоритетной ценностью граждан, она служит убежищем от государственного контроля. Опору семейного уклада составляли женщины разных поколений, что выражалось в поддержке семейных уз и обязанностей за счет межпоколенческих связей бабушек, матерей и дочерей.
В советской семье, в условиях постоянного дефицита потребительских товаров, мобилизуются традиционные функции раз деления труда между полами. Женщины вяжут, шьют, готовят, организуют быт, достают потребительские товары. У мужчин своя специализация: востребованы их навыки в традиционно мужских видах домашнего хозяйства – ремонте, мастерстве. Как следствие, женщины выполняют «тройную» роль: к материнству и работе добавляется почти профессиональное обслуживание семьи.
Итак, 1930–1950 е годы – это период мобилизации женщины как репродуктивной единицы и как рабочей силы на службу государству и партии. Это период создания нового типа советской семьи, укрепления ее как ячейки социалистического общества, стабилизирующей гендерный контракт «работающая мать». Одновременно именно в условиях репрессивной политики женщины вырабатывают повседневные стратегии, в которых задействуются традиционные и новые гендерные ресурсы.